... Во-вторых, я ничего еще не сказал о гостинице, куда мы поселили Шнурова и всю его группировку. А это, на минуточку, тринадцать рыл, включая директора. Туда же я поместил свое рыло, ибо нужен был глаз да глаз за ними. Ребятам из Billy’s Band мы нашли приличный хостел. Не потому, что мест не было, а из экономии.
Ну, так вот о гостинице. Le Chabichou принадлежит хлебосольной, или вернее сказать, круассанно-пармезанной семье Мариз и Мишель Рошёди. Их судьбы пересеклись в далеком 1963 году, когда им было по семнадцать лет, а мне уже семнадцать месяцев. С тех пор вот уже полвека грациозная Мариз привечает гостей в воздушном шале из белого дерева, а кряжистый Мишель колдует на кухне. И "наколдовал" уже два мишлена своему ресторану.
"Шабишу" славен также своим спа-центром, где русская баня и соляная пещера, дополняя друг друга, стимулируют лимфоузлы и иммунную систему постояльцев, преимущественно, из России.
Обо всем об этом мне поведала хозяйка, когда утром я постучался к ней:
- Bonjour, mаdаme! У меня просьба. Можем мы отложить завтрак для одного нашего музыканта на более позднее время?
- Bien sûr.
- И поменять бокал шампанского на две кружки пива?-
- Il est malade?
- O, да! Мигрень. Merci, madame!.
...До саундчека оставалось чуть более двух часов. Пора будить Шнурова. Я стал слегка мандражить, но директор его был спокоен:
- Серега проснется ровно в час. Ну, блядь, отвечаю. Условный рефлекс у него. Когда бы он не заснул, в час, железобетонно, просыпается. Но вот проблюет ли после - вопрос.
- У нас до саундчека интервью с ним для "Намедни".
- Не бзди, успеем...
И вправду к часу дня Шнуров проснулся. Я и подошедший позже Алексей Пивоваров с оператором стояли перед дверью Шнурова в ожидании аудиенции. Директор и тромбонист группы попеременно выглядывали из номера и оглашали бюллетень:
- Пока не проблевал.
- Ждем-с.
Ну, а мы с Алексеем и оператором по очереди склонялись к замочной скважине и глубоко вдыхали:
- По-моему, завоняло.
- Неа, не воняет.
Неизвестно, сколько бы еще мы томились в ожидании, как вдруг широко распахнулась дверь и в проеме показалась юная тонюсенькая белокурая незнакомка в мокрой мужской рубашке и с ужасом в глазах:
- Его вырвало... Он хочет борща.
- Ну, слава богу, - выдохнул я и мы всей гурьбой спустились в ресторан.
- Ду ю хев зе борщ? - Шнуров был подозрительно бодрым.
- Bortch?
- Не Bortch, а Borshch. Со сметаной, вот...
- So what? - а могли бы уже выучить русский, подумалось мне.
- Ладно, давай что есть.
- Bouillabaisse?
- Буйабес? Нахуя нам уха?.. Олеся, а ты уху ела по-французски?.. Кстати, знакомьтесь, Олеся... как фамилия? Представься сама.
- Олеся Сухозад, ведущая популярной утренней программы на нашем саратовском телевидении, вот приехала взять интервью у Шнурова, - промурлыкала лолита.
- И, по всей видимости, взяла, - Пивоваров исподлобья с завистью взглянул на Шнура.
- Нет еще... Скажите, Сергей, с утра чтобы ввести себя в рабочее состояние, что вы делаете?
- Вы же видели.
- А более позитивно?
- Включаю телевизор... Нет, вру. Если есть девушка, занимаюсь...как это по-русски называется, не подскажете?
- Любовью.
- Нет... Я вам подскажу... Еблей.
- Спасибо! Сергей, теперь о серьезном. Лужков запретил вам петь в Москве. Что вы об этом думаете?
- Как это по-русски?..Не, не ебля... нам похуй...А вот Ярдов пригласил нас петь здесь и нам не похуй.
- Последний вопрос. Если б вы были президентом, вы бы уволили и кого в первую очередь?
- Себя...
Сухозад оказалась на удивление воспитанной дамой и вовремя ретировалась.
- Извините, Алексей, за внештатную ситуацию, - я попросил официанта принести еще кружку пива и бутылку шабли.
- Сергей, ведь Куршевель без олигархов, это как Шнур без мата, - Пивоваров поправил петличку с микрофоном, - такого же не бывает? Если без олигархов, то это не Куршевель.
- Олигархи и отрицание олигархов - это как близнецы-братья, как советское и антисоветское, как инь и янь, - Шнуров зачерпнул ложкой уху, - жидкое говно этот ваш хуйабес... У кого-то комбинезон от Gucci, а у кого-то, блядь, - от фабрики "Салют". Но все равны. Нет, одинаковы...
- Что тогда успех? И кого считать успешным?
- Человек успеха всегда занят, некогда ему отвлекаться. Но, как говорил, этот... как его, сука,.. немец, не любивший евреев, блядь,.. ну, да Хайдеггер, неотложные дела - прикрытие пустоты. Куршевель придуман, чтобы бежать из пустоты, вот... чтобы скрыть внутреннее безделье... А курить можно здесь?
- Нам можно, - соврал я.
- То есть? - Пивоваров наклонился вперед, чтоб лучше слышать.
- Одномерные, пустые мудаки, как Прохоров, как Абрамович, не производят осадочной породы... Я вот, сука, все жду, когда родятся...слово забыл... как его.. экзистенциальные, да, именно... внуки князя Мышкина.
- Мышкин, насколько я помню, был лузером...
- Вот взгляни на нашего официанта? Он лузер? Он слишком услужлив, слишком, сука, элегантен, слишком внимателен, слишком шустр... Блядь, он смеется над нами, играет. Но в кого играет? Да в себя, лузера, блядь, в обезьяну. Играет, значит, сука, не лузер.
Пивоваров как-то нехорошо задумался. Ему явно хотелось иного развития сюжета. Я посмотрел на часы - надо было закругляться, чтоб не опоздать на саундчек.
- Не грузись, - Шнуров затушил сигарету в бокале с шабли, - и, вообще, зачем, блядь, истязать себя неосязаемым, если можно собрать пять наклеек от бульонных кубиков или десять пивных пробок и выиграть поездку в Милан?
Только мы засобирались, как в ресторан ворвался Ярдов, красный от мороза и водки, видимо, в нахлобученной ушанке из соболя и кашемировом пальто с подбоем из меха полярной лисы:
- Раз Шнур говорит, что Прохоров - мудак, значит, так оно и есть.
Это, во-первых...
(продолжение следует)
Journal information